Мы приближаемся к 11 годовщине аннексии Крыма, которая произошла 18 марта 2014. Захват Россией украинского полуострова стал поворотной точкой в российско-украинских отношениях, ознаменовав собой невозможность сохранения перспективы дружественных отношений между Украиной и РФ, а также многократно затруднив хотя бы нейтральные взаимоотношения между странами в принципе. Именно с оккупации Крыма началась современная фаза российско-украинской войны, и именно Крым стал стартовой конфликтной спичкой, которая спустя 8 лет дала пламя полномасштабной войны.
Постфактум верно говорить о том, что аннексия АРК интенсифицировала процесс геополитической утраты Москвой остальной Украины, сделав невозможным втягивание Украины в российскую сферу влияния мирными средствами, в том числе по причине порождения событиями в Крыму электорального дисбаланса внутри Украины между «оранжевыми»/прозападными силами и «бело-голубыми»( часть которых была пророссийской), с лишением у «бело-голубых» внутри электорального поля Украины достаточной базы избирателей для претенденства на победу в президентских выборах или для формирования всецело подконтрольной себе коалиции в парламенте. Как в силу физического исключения из избирательных процессов Украины миллионов пророссийских избирателей Крыма, так и ввиду запуска смены убеждений у части вчерашних «бело-голубых» избирателей в сторону центристской или «оранжевой» ниши. Это, в свою очередь, сделало военный инструментарий РФ для претендования на всю Украину фактически безальтернативным.
В данном материале предлагается отследить ход формирования крымской аннексии, и понять могла ли тогдашняя украинская власть её избежать. Началом захвата Крыма стоит считать дату 20 февраля 2014, за два дня до победы Майдана и смещения Януковича. Достоверность таких суждений подтверждается как датами, которые были указаны в российских государственных медалях «за освобождение Крыма»( что де-факто со стороны РФ является “явкой с повинной”), так и тем, что вспомогательные силы и средства РФ стали перебрасываться на базы Черноморского флота РФ в Севастополе 20 февраля, которые позже отыгрывали роль «зелёных человечков». Равно как и первое зафиксированное нарушение гос. границы Украины российскими войсками было отмечено 20 февраля 2014 в районе Керченского пролива. В тоже время к непосредственному прямому военному захвату региона РФ перешла лишь 27 февраля 2014, в дату занятия силами РФ крымских органов власти – тем самым ознаменовав отказ от модели полномасштабного вторжения в Украину в 2014 году при использовании одобрения Януковича как псевдо-правовой причины для этого. То есть не будь смещения Януковича 22 февраля 2014 и сохранись централизованное управление государством, то и последующих мер для аннексии Крыма от РФ, примененных после 20 февраля – наверняка бы не было. По крайне мере до очередных/внеочередных избирательных процессов в Украине, на которых РФ, при сохранении правомерных рамок ведения политической конкуренции внутри Украины с свободным правом конкуренции для «бело-голубых», вероятно бы ещё какое-время ставила на выборах на пророссийские силы с их электоральной опорой и на Крым. Курс же на категоричную аннексию Крыма был взят ещё позже чем появление « зелёных человечков» – только 6 марта 2014, на 8 день доминирующего военного контроля АРК от РФ. Лишь 6 марта 2014 Крымский парламент заявил о включении в бюллетени псевдо «референдума» вопроса о присоединении к РФ. До того же заявлялись намерения ставить на повестку дня расширение полномочий органов местного самоуправления Крыма и возвращение Крымской Конституции 1992 года, по которой был предусмотрен институт крымского президентства, и которая давала потенциал для фактической самостоятельности Крыма от Украины с выделением доминирующей доли суверенитета на Крым крымским властям вместо всеукраинских, но с сохранением его номинальной принадлежности Украине. Конечно и в сувернизации украинского Крыма, которая продавливалась РФ до 6 марта 2014, можно усмотреть юридическую многоходовку, в рамках которой Крым мог бы получить легальное право на объявление регионального референдума, через который уже бы ставился вопрос о “вхождении в состав РФ” или “объявлении независимости” полуостровом. Что одновременно позволяло бы и преступный след РФ сделать менее явным, и создать более благоприятные условия для признания Украиной и миром нового, более суверенного статуса Крыма на базе его Конституции редакции 1992 года – как промежуточного этапа аннексии Крыма, но уже в более убедительной имитационно-правовой обёртке. Тем не менее это один из возможных вариантов развития сценарной рамки, которая разыгрывалась в Крыму до 6 марта 2014, но не единственный, и через который однозначного намерения к аннексии не прослеживалось.
То есть изначально вторжением в АРК Кремль намеревался оказать военное давление на постмайданную украинскую власть для нужной себе трансформации её политического курса и кадровых расстановок, чему бы административное укрепление пророссийского Крыма, даже при его сохранении в составе Украины – тоже могло способствовать. И лишь по мере отсутствия серьёзной уступчивости украинских властей России в первую неделю российского захвата Крыма, как и по мере незадействования каких-либо шагов военного сопротивления от Украины в АРК – незаконное военное присутствие РФ на полуострове трансформировалось из инструмента сохранения российского влияния внутри Украины в оспаривание украинской принадлежности региона.
Резюмируя, то по крайне мере до 6 марта 2014 у Киева была опция удержания контроля над АРК путём с одной стороны демонстрации воли к военной защите своих территорий, а с другой через озвучивание публичной готовности украинской власти к компромиссам в отношении гуманитарной политики, внешнего вектора, гарантий последующего пребывания ЧФ РФ в Севастополе. Если бы, реагируя на первых «зелёных человечков», были бы переброшены дополнительные части и подразделения ВСУ в Крым с других регионов, объявлена АТО или мобилизация, деблокированы стратегические военные объекты ВСУ в Крыму и, в тоже самое время официально Турчинов или Верховная Рада 7 созыва призвали РФ к переговорам, выразив готовность к юридическому письменному отказу от НАТО, к дополнительным заверениям соблюдать Харьковские соглашения о пребывании ЧФ РФ в Севастополе до 2042 года, к сохранению прежней политики Украины по языку/истории/религии, к созданию форматов согласования кадровых назначений в региональные СБУ/МВД/ОГА с законно избранными органами местного самоуправления в Крыму или других «антимайданных» регионах, к “гарантиям неприкосновенности” для ряда “бело-голубых” деятелей ( имевших значительное влияние в АРК, и в защищённости коих, как отчасти своих лоббистов, Москва была заинтересована) – то воля к оккупации Крыма у РФ была бы многократно ниже. Ведь при военном вмешательстве в АРК Москва руководствовалась ещё и тем, что за него никто даже не проявит намерения воевать. Равно как и «зелёные человечки» в любой момент могли быть распущены до «референдума», и чтобы не содержало в себе критического имиджевого урона для РФ, поскольку вплоть до самой аннексии официально Кремль не признавал своего присутствия в Крыму вне баз ЧФ РФ, называя всё происками «местных сил самообороны». Также стратегически для РФ ценность влияния и контроля над всей Украиной преобладает над значимостью удержания Крыма, а потому до оформления крымской аннексии РФ могла пожертвовать планами на неё ради лучшего влияния на Украину или убедительной иллюзии этого. Поэтому в 2014 и тем более в 2022 РФ не удовлетворилась одним Крымом, хотя недопустить его военного возврата себе Украиной было достаточно сугубо путём размещения российского ЯО на полуострове. Одновременно и аннексия территорий это один из способов/методов достижения цели РФ по политическому обузданию Украины, но не финальная цель. Потому до 2014 РФ приоритетно ставила на пророссийскость Украины при сохранении её целостности, равно как и поэтому никто не аннексировал Донбасс до сентября 2022 г. в течении 8 лет его российской оккупации, так и по причине этого в рамках Стамбульских соглашений РФ готова была уйти из ряда украинских территорий в обмен на десувернизацию Украины.
Тем не менее зимой-весной 2014 власть Турчинова не предприняла ничего деэскалационного в отношениях с РФ в разгар крымского кризиса , равно как и не сделав ничего чтобы удержать Крым. Личные интересы украинской власти традиционно преобладали над национальными интересами Украины, гласящими о необходимости жертвовать чем либо ради территориальной целостности и государственного суверенитета. Более того сохранение Украины в Крыму в 2014 препятствовало бы легализации итогов второго Майдана через выборы и закреплению за промайданными политическими группами влияния абсолютной власти в Украине. Вместе с тем оголение полного фактического вакуума украинского гос.управления в АРК, главным образом из-за абсолютного самоустранения Украины хотя бы в политической самозащите себя в Крыму, давшее почти бескровный его захват – ещё больше воодушевило и Россию, и пророссийской актив среди общества и элит в других украинских регионах на сепарацию иных украинских областей. Да, кто-то может возразить что сохранение после 2014 прежней домайданной политики времён Януковича по НАТО, пребыванию ЧФ РФ в Севастополе до 2042, по языку/истории/религии, тем более в форме обязательства перед Москвой соблюдать это, в рамках компромисса с ней, в обмен на сохранение российского признания украинского статуса Крыма, сужает украинский гос. суверенитет. В какой-то мере да, это его сужение, но это противоречит суверенности Украины гораздо меньше чем потеря украинского контроля над Крымом. Тем более что отказ от НАТО и так сейчас у Украины в свете Трампа стоит на повестке дня, что в НАТО Украину де-факто никогда не ждали, что договор об аренде РФ баз в Севастополе до 2042 не расторгнут Украиной до сих пор, а языковой закон Колесниченко- Кивалова, хоть и не являясь лучшей формой языковой государственной политики, всё же не нёс критического урона для украинского языка, хоть и лишая его ряда базовых привилегий от статуса единого государственного через ввод государственных региональных языков. Но даже в Украине с законом Колесниченко- Кивалова перспективы украинского языка в Крыму были неоспоримо лучше чем при рос. аннексии. Потому внутренние и внешние компромиссы с РФ ради неизменности пребывания Украины в Крыму соответствовали как тер .целостности Украины, так и её гос. суверенитету.
Касаемо численности российской и украинской военных группировок в Крыму, имевшихся на март 2014 в период формирования аннексии полуострова, то они были сопоставимы. Согласно заявлениям экс-главного военного прокурора Украины(2014-2019) Анатолия Матиоса, то общая численность ВСУ в Крыму составляла 20315 человек. В тоже время как общая группировка ВС РФ на полуострове в марте 2014 была в районе 22-25 тысяч, из которых около 9 тысяч было дополнительно переброшено в разгар крымских событий, по словам постпреда РФ при ЕС Владимира Чижова в 2016 году. Несмотря на это российская военная группировка превышала по боеспособности украинскую, ибо состояние техники, качество амуниции и укомплектования солдат было несопоставимо лучше у ВС РФ. Тем не менее это не исключало возможности у ВСУ, при наличии на то политической воли у Киева, предпринимать ряд отсутствовавших тогда мер, указывающих на готовность сопротивляться аннексии, и так снижать мотивацию у ВС РФ саму аннексию осуществлять, базировавшейся в том числе на уверенности отсутствия какого-либо сопротивления себе. Хотя и при разворачивании полноценной войны в Крыму у ВСУ практически не было шансов, тем более в свете концентрации в том же марте 2014 35 тысячной группировки ВС РФ на северных границах Украины, которые тогда же могли пойти в направлении Киева. Тем не менее между ведением полноценной войны и проявлением готовности к сопротивлению – огромная разница, и на второе ВСУ были способны. Важным в этой связи является пример кризиса 2003 года вокруг острова Тузла в восточной части административных границ Крыма. Тогда Россия стремилась изменить единоличную принадлежность острова Тузла Украине через строительство с российской стороны незаконных дамб к восточным берегам острова, но моментальная силовая реакция Украины на это с выражением готовности украинских сил стрелять на поражение в случае нарушения гос.границ Украины в Тузле – сменили планы и поведение Кремля в Керченском проливе, вынудив его подписать соглашение о взаимном признании границ с Киевом. Нечто похожее могло случиться и в 2014м, прояви Банковая в тот момент решительность.
Причины решительности РФ на аннексию Крыма:
1) частичное разочарование РФ в возможности переформатировать Украину мирными средствами на пророссийский облик в свете не оправдания Януковича себя в глазах РФ как инструмента возвращения Украины сугубо в российскую сферу влияния, в полной мере составной частью которой Украина перестала быть в 1991, а после 1991 и до 2014 являясь зоной конкуренции западного и российского влияний с тенденцией на увеличение западного присутствия;
2) недооценка негативного влияния от аннексии Крыма для последующего положения российского политического присутствия внутри Украины;
3) дезорганизация государственного управления административным ресурсом у Украины, включая силовые и военные структуры, вызванная приостановлением законного трансфера власти в свете победы второго Майдана. Образование этим «вакуума власти» на период и.о.Турчинова – что упрощало выстраивание оккупационных администраций РФ как в Крыму, так и после на Донбассе;
4) военно-техническая пиковая деградация ВСУ на 2014 за весь период современной украинской истории с 1991 года;
5) поддержка РФ со стороны местных крымских элит, относившихся преимущественно к «бело-голубому» полит. лагерю, и опасавшихся повторения для себя и своих активов судьбы Януковича, и что также облегчало российскую интервенцию;
6) особая идеологическая, геополитическая, геоэкономическая значимость Крыма для России. Большая за значение любого другого региона Украины отдельно взятого, но меньшая за ценность контроля всей или большей части Украины;
7) неэффективность военного давления от России на украинскую постмайданную власть самим фактом военного вторжения в Крым.
Причины отсутствия осуществления каких-либо мер(дипломатических, военных) от украинской власти для сохранения Крыма под контролем Украины:
1) незаинтересованность или посредственная заинтересованность в пребывании Крыма в политико-электоральном поле Украины в силу его оппозиционности для прозападной части политического украинского инстеблишмента, усложнявшей победу промайданных кандидатов на выборах и в 2014 году, и в целом;
2) плохая управляемость административным ресурсом для Турчинова из-за не полной легитимности и легальности и.о. Турчинова;
3) чрезмерная боязнь полномасштабного российского вторжения в ответ на силовые действия Украины в Крыму;
4) общая военно-техническая слабость ВСУ.
Последствия:
1) в силу воодушевления РФ и пророссийского актива внутри Украины лёгкостью оккупации Крыма – усиление сепаратистских движений на Донбассе, курируемых из РФ;
2) повышение склонности РФ на полномасштабное вторжение, рассчитывая на Крымский сценарий как прецедент, но уже в масштабах всей Украины через открытый ввод своих войск;
3) начало российско-украинской войны в политическом измерении, которая позже на Донбассе получила военное измерение, что вылилось в абсолютную недееспособность РФ втянуть Украину в свою сферу влияния мирными средствами, с созданием предпосылок для разрыва культурных, информационных, религиозных, политических, экономических, идеологических связей Украины с РФ;
4) усиление российско-западной геополитической конкуренции с перерастанием её в конфронтацию;
5) порождение запроса внутри Украины на перевооружение ВСУ, давшем укрепление обороноспособности Украины;
6) повышение одобрения у украинского общественного мнения на интеграцию в ЕС и НАТО, но в тоже время снижение интереса для Запада в интеграции Украины в эти структуры, опасаясь кратно увеличившейся угрозы прямой войны Запада с РФ.
Крымская ситуация нам ещё раз указывает на недооцененную влиятельность дипломатических инструментов для отстаивания своих интересов. Тех дипломатических инструментов, которыми принято во многом пренебрегать, в том числе в рамках большой войны с РФ, и отказ от задействования коих способен привести к катастрофе. Особенно в положении отсутствия достаточных военных ресурсов для удовлетворения своего целеполагания сугубо военным путём.
© Киевский Реалист ( Виталий Гузий )
