О заключении Государственной службы Украины по вопросам этнополитике и свободы совести о принадлежности УПЦ к РПЦ: что не было учтено?
Анализ основан на заключении ГЭСС, Уставе УПЦ, практике Церкви в 2022-2025 годах и официальных заявлениях.
Введение.
Сегодня наше общество переживает самое большое испытание за все годы независимости Украины — войну, которая затронула почти каждый дом, каждую семью, каждую душу. В условиях рссийской агрессии украинское общество, естественно, становится более чувствительным ко всему, что имеет хотя бы намек на российское происхождение или связи.
А когда нет быстрой победы, на смену внешнему приходит внутренний конфликт. В военной психологии известно, что общество, переживающее травму, ищет объекты проекции своей агрессии – предателей, коллаборантов, «виноватых». Такой мишенью стала Украинская Православная Церковь (УПЦ): она заметна, не успевает защищаться в СМИ, имеет сложную историю. УПЦ часто отождествляют с «российским влиянием», а ее исторические связи с РПЦ трактуются как прямая угроза. Сегодня в адрес этой Церкви звучат громкие обвинения, навешиваются политические ярлыки, высвобождаются эмоции, порожденные болью, гневом и предательством.
Такая реакция является следствием не только российской военной агрессии, но и глубокой психологической травмы общества, когда поиск внутренних и внешних врагов представляется залогом безопасности. Но такой подход рискует подменить критическое мышление реакциями, а сложные социально-исторические явления – простыми ярлыками.
Именно в такие моменты обществу нужна не эмоциональная реакция, а трезвый анализ фактов и причинно-следственных связей. Многие украинские институты — политические, экономические, религиозные — имели связи с РФ, но не все они автоматически означают лояльность или сотрудничество с агрессором.
Война – это всегда не только битва на фронте, но и борьба за справедливость, правду и сохранение собственной человечности. Самые опасные травмы – это не только телесные, но и душевные раны способности видеть реальную, а не воображаемую угрозу.
Именно поэтому сегодня, когда вокруг Украинской Православной Церкви идет бурная дискуссия, важно выйти за рамки ярлыков и стереотипов, тщательно и честно разобраться, где правда, а где удобное клише.
****
8 июля, 2025 Государственная служба Украины по этнополитике и свободе совести (ГЭСС) опубликовала официальный вывод относительно якобы аффилированности Киевской митрополии Украинской Православной Церкви (УПЦ) с Русской Православной Церковью (РПЦ). Этот вывод может стать толчком для дальнейшей широкой волны публичных дискуссий, атак в СМИ, политических заявлений и даже административных решений относительно имущества и статуса УПЦ.
Прежде чем приступить к детальному разбору заключения Государственной службы Украины по этнополитике и свободе совести (ГЭСС) относительно принадлежности Украинской Православной Церкви к Русской Православной Церкви, сразу обратим внимание на одну принципиальную деталь.
Несмотря на широкое использование названия «УПЦ МП» («Украинская Православная Церковь Московского Патриархата») в СМИ и политическом дискурсе, ГЭСС ни разу не использовала эту формулировку в своих официальных документах. Весь текст относится только к «Украинской Православной Церкви» (УПЦ) или «Киевской митрополии УПЦ» (КМ УПЦ).
И это не случайно: с юридической точки зрения в Украине нет организации с названием «УПЦ МП». Все официальные документы, государственные реестры, судебные решения относятся именно к УПЦ.
Правовая экспертиза отличается от медийной и политической риторики. Официальный государственный орган не может игнорировать правовой статус — в противном случае заключение будет немедленно обжаловано в суде на основании формальной ошибки. Именно поэтому ГЭСС, которая максимально критично трактует статус УПЦ, правильно избегает ярлыка «московский патриархат», которого не существует в правовом поле. Этот факт сам по себе важен для критического восприятия дальнейшего анализа.
Почему СМИ и политики постоянно используют «УПЦ МП»? Это упрощенный медийный ярлык, апеллирующий к идее «Московской церкви» как «пятой колонны». Так удобнее объяснять сложные церковные процессы простыми черно-белыми категориями, мобилизуя аудиторию. В информационном пространстве ярлык «Московская Патриархия» используется как универсальный маркер «врага», «агента влияния», удобный для мобилизации патриотической лояльности, но...
- … этот ярлык не имеет юридической силы;
- … он не работает в государственных решениях и судах;
- … даже самые строгие государственные органы избегают этого, потому что понимают, что это путь к мгновенному поражению в любом суде или международной инстанции.
То есть, по сути, это дезинформация – потому что юридически такой организации не существует, и все решения относительно религиозных структур принимаются в отношении УПЦ, а не «УПЦ МП».
Все это говорит о разрыве между реальной правовой картиной и тем образом, который существует в массовом сознании. Люди систематически привыкают к простым «ярлыкам» — потому что политикам и СМИ так проще, чем объяснять сложную историю, канонический путь, реальные действия, перемены, различие между простыми верующими и элитой.
Но, если мы хотим построить правовую, демократическую страну, мы должны исходить не из пропагандистских штампов, а из реальных, проверенных правовых концепций и фактов. Именно так формируется доверие как внутри страны, так и на международной арене.
Теперь перейдем непосредственно к разбору заключения ГЭСС.
Государственная служба Украины по этнополитике и свободе совести (ГЭСС), устанавливает наличие признаков принадлежности Киевская митрополия УПЦ с иностранной религиозной организацией – Русской Православной Церковью (ссылка на исследование DESS). В основе сделанных выводов лежит ссылка на Устав УПЦ (от 27 мая 2022 года), Грамоту Патриарха Алексия II 1990 года, Главу X Устава Русской Православной Церкви, в которой описывается статус УПЦ как самоуправляемой части РПЦ. ГЭСС рассматривает эти документы как таковые, которые продолжают регулировать правовой и канонический статус УПЦ. В то же время реальные действия УПЦ после Собора 27.05.2022 свидетельствуют о глубоких изменениях – как в правовой ситуации, так и в канонической практике.
1. Таким образом, ГЭСС считают, что обновленный Устав УПЦ не разорвал связи с РПЦ: «Принятие новой редакции Устава (27.05.2022) ... не привели к разрыву канонической связи между УПЦ и РПЦ. Статус УПЦ как структурного подразделения Русской Православной Церкви...остается без изменений». В УПЦ якобы существуют отношения «части» с «целым», а не двумя автокефальными Церквями. Формулировка ГЭСС:
«Объем прав на «независимость и независимость» не соответствует автокефальному статусу... может быть уменьшен РПЦ…». Формулировка ГЭСС: «УПЦ по отношению к РПЦ имеет церковно-каноническую связь части с целым. Отношения УПЦ с Русской Православной Церковью – это не отношения между одной независимой (автокефальной) церковью и другой независимой автокефальной церковью. УПЦ также не имеет статуса автономной Церкви, который был бы признан другими церквями, а, следовательно, с точки зрения экклезиологии и канонического права, является структурным подразделением Русской Православной Церкви, имеющим отдельные права самостоятельного образования без собственной канонической субъектности.»
Канонический статус в украинском праве:
Законодательство Украины не признает термин «каноническая связь» в качестве правового основания для ограничений. Закон определяет только факты подчиненности, обязательства по выполнению решений внешнего центра, участие в управлении и т.д. (ст. 5-1 Закона No 987-XII “О свободе совести и религиозных организациях”). В ГЭСС игнорируют тот факт, что после 2022 года УПЦ действует фактически самостоятельно, а «Каноническая субъективность» определяется не внешним признанием, а фактическим функционированием религиозной организации.
Отсутствие формальных механизмов подчиненности:
В Уставе УПЦ После 27.05.2022 г. отсутствуют положения о "Обязанности выполнять решения Русской Православной Церкви”, “Представление кандидатов на утверждение”, “Обязательное участие в соборах", т.е. никаких механизмов"Связи части с целым”.
УПЦ самостоятельно утвердила новую редакцию Устава 27.05.2022 без согласования с Москвой. В новом Уставе не упоминается «благословение Патриарха Русской Православной Церкви», участие в ее органах, но в Киеве определен центр управления УПЦ. УПЦ осуществляет самостоятельное управление во всех канонических, административных и юридических вопросах. Понятие «автокефалия» в каноническом праве не является абсолютной мерой. Сам факт того, что объем прав «может быть уменьшен», не имеет силы, если сама УПЦ перестала признавать эти полномочия РПЦ, убрав из устава упоминание о Русской Православной Церкви как о юрисдикционном центре (что и произошло 27.05.2022). Ст. 5-1 Закона Украины No 987-XII “О свободе совести и религиозных организациях” (Закон дополнен статьей 5-1 в соответствии с Законом «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций») No3894-IX от 20.08.2024) содержит прямое исключение: если Органы управления официально отказались от участия в органах управления иностранной организации и это подтверждается практикой, критерий «аффилированность» не применяется. Глава УПЦ Блаженнейший Митрополит Онуфрий в письме в Государственную службу по этнополитике и свободе совести от 28 сентября 2022 г. (No 0838) подчеркнул, что УПЦ теперь имеет не только административную самостоятельность (которая существовали и до этого), но и полную каноническую независимость. Соответственно ст. 7, 14, 16, 30 Закона No 987-XII и ст. 35 Конституции Украины, вопросы подчиненности религиозных организаций определяются самой организацией посредством утвержденного устава, а не внешними выводами или традициями.
2. По мнению ГЭСС, из Устава было удалено только упоминание об участии в единстве с другими Церквами «через РПЦ», но принципиальный момент был сохранен: «Украинская Православная Церковь самостоятельна и независима в своем управлении... в соответствии с Грамоты Патриарха Алексия II в 1990 году». С другой стороны ГЭСС анализирует устав как «составной элемент» устава УПЦ – формально предоставляет УПЦ независимость в управлении, но также утверждает, что УПЦ «объединенные через нашу Русскую Православную Церковь с Единым Святым... Вселенская Церковь». Эксперты трактуют это как то, что УПЦ получила широкий, но ограниченный автономный статус под юрисдикцией Москвы.
Комментарий:
В новом Уставе УПЦ упоминает Грамоту 1990 года, но только как исторический источник предоставления независимого статуса. При этом упоминание о «единстве через РПЦ» было удалено. Этот документ не является основанием для правового подчинения, особенно после самостоятельного обновления Устава УПЦ.
Ссылка на Грамоту ≠ автоматическое принятие всех решений Русской Православной Церкви.
- Устав носит декларативный характер, он не является договором или актом присоединения, который прямо устанавливает подчиненность.
- То, что она упоминает Решение Собора Русской Православной Церкви 1990 года, не означает, что эти решения становятся нормами прямого действия для УПЦ – и тем более не для ее юридического лица – КМ УПЦ.
В современном уставе УПЦ сохранена только фраза о предоставлении «независимости и самостоятельности» — без принятия обязательств или формального подчинения Русской Православной Церкви. Грамота 1990 года является историческим документом, который не может быть источником нынешнего правового статуса, если другая сторона (УПЦ) публично и практически уже не признает его в качестве основы своей структуры.
3. Со стороны фактов ГЭСС перечисляет практические признаки связи: Например, участие отдельных епископов УПЦ в решении о замене Предстоятеля Русской Православной Церкви, включении представителей УПЦ в состав Синода РПЦ, получении миропомазания Украинской Церковью (от Московского Патриарха), а также решении Московского Синода от 7 июня, 13 октября 2022 года и мае 2023 года о переходе в прямое подчинение Московскому Патриарху отдельных епархий УПЦ (Крым, Луганск, Бердянск). По мнению ГЭСС, отсутствие реакции руководства УПЦ на эти решения означает ее де-факто беспрекословное подчинение.
Комментарий:
Юридическая ответственность и «принадлежность» церкви как организации определяется не действиями отдельных иерархов (особенно на оккупированных территориях), а только официальной позицией и решениями руководящих органов УПЦ. Большинство архиереев, в том числе и Митрополит Онуфрий, не участвовали в мероприятиях или голосованиях в РПЦ после 2022 года, не посещают синодальные или соборные собрания РПЦ. Согласно статье 5-1 Закона Украины «О свободе совести и религиозных организациях», Признаки принадлежности должны быть зафиксированы в официальных документах или действиях органов управления, а не на уровне действий отдельных лиц. Уставное или каноническое «включение» – это пережиток прежних норм, который был фактически приостановлен УПЦ в 2022 году. Отсутствие участия Митрополита Киевского и епископата УПЦ в заседаниях РПЦ, прекращение совместных мероприятий и принятие самостоятельных решений делает невозможным для РПЦ реальное влияние на управление УПЦ. Статья 5-1 Закона Украины «О свободе совести» и религиозных организаций» содержится предупреждение: если «руководители и/или уполномоченные представители религиозных организаций публично заявили в устной или письменной форме о своем несогласии с назначением в руководящие органы указанной иностранной религиозной организации» и приняли меры по его прекращению, то этот признак аффилированности не применяется.
Такое публичное заявление митрополит Онуфрий действительно сделал в своём письме к Государственной службе Украины по делам этнополитике и свободы совести (ГЭСС) в 2022 году, фактически заявив, что УПЦ больше не считает себя субъектом норм РПЦ. Это можно было бы трактовать как письменный отказ от участия в органах РПЦ. Кроме того, с начала войны представители УПЦ не присутствовали на заседаниях Синода РПЦ. Таким образом, руководство УПЦ прекратило активное членство в органах РПЦ.
Официальная позиция УПЦ (Собор 2022 года, резолюции, заявления) – отмежеваться от РПЦ, осудить войну и отказаться от участия в органах управления РПЦ. В 2022 году в УПЦ приняли решение о возможности самостоятельного изготовления святого миро, что является атрибутом автокефалии и прямым жестом разрыва с московской практикой.
Решения о «переходе» отдельных епархий в прямое подчинение РПЦ принимались РПЦ в одностороннем порядке, без согласования с руководящими органами УПЦ. Это акт внешнего вмешательства во время войны, который не имеет юридической силы для УПЦ и не может свидетельствовать о подчинении всей УПЦ (Ст. 5-1), а не только по фактам действий иностранной структуры без реакции со стороны Украинской Церкви.
Молчание руководства УПЦ не является согласием и не может быть истолковано как признак субординации. В условиях войны и оккупации, когда любое жесткое официальное заявление относительно этой ситуации может поставить под угрозу духовенство и мирян УПЦ на оккупированной территории, такая позиция является вынужденной и тактической.
В условиях войны у УПЦ не было реальных инструментов для реагирования на оккупированных территориях, а отсутствие официальной реакции объясняется соображениями безопасности, а не «молчаливым согласием».
Некоторые архиереи УПЦ (33 архиерея, октябрь 2024 года) публично осудили такие решения РПЦ как антиканонические, что прямо противоречит тезису ГЭСС о «безусловном подчинении». Оригинал заявления в Фейсбуке (страница архиепископа Ионы Обуховского, викария Киевской епархии). Цитата из этого заявления: «Мы, архиереи УПЦ, решительно осуждаем это решение [РПЦ], которое является антиканоническим, поскольку канонические отношения между Православными Церквами регулируется церковным правом...» Эта ссылка также приведена в приложениях к официальному исследованию ГЭСС (Приложение 32).
4. ГЭСС также указывает на «Главу Х» Устава РПЦ (добавлена в октябре 2022 года), где Украинская Церковь получает «независимость и автономию в своем управлении с правами широкой автономии». Экспертная группа утверждает, что на самом деле эта глава «увеличила зависимость УПЦ от РПЦ» (см. пункт 4.3 заключения). решение Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 1990 года, глава X и др.) как свидетельство многолетнего послушания. Формулировка ГЭСС: «ГЭСС не нашла документов УПЦ о прекращении действия Главы Х... Поэтому её положения являются обязательными для исполнения».
Комментарий:
Глава X Устава Русской Православной Церкви – это внутренний документ иностранной структуры (РПЦ), который не имеет юридической силы в Украине, если он не был принят самой УПЦ, что не зафиксировано. УПЦ так не ратифицировала Главу X после ее появления и не участвовала в ее разработке. Более того, УПЦ фактически не выполняет ни одно из положений главы X: не вносит свой устав на утверждение в Москву, не отправляет делегатов на Соборы, не варит миро в Москве, не упоминает Патриарха Московского Ключевым здесь является не мнение РПЦ или других церквей, а действующая украинская правовая реальность. В соответствии со статьями 7, 14, 16, 30 Закона №987-XII («О свободе совести...») каждая религиозная организация, зарегистрированная в Украине, является независимым юридическим лицом, а её внутреннее устройство определяется уставом, утверждённым её собственными органами, а не внешними центрами.
Ключевой вывод. ГЭСС опирается на формальные справки (Грамота 1990 года, глава X Устава Русской Православной Церкви).
ГЭСС заявляет:
- Глава X Устава Русской Православной Церкви «Украинская Православная Церковь» прямо содержит положения, обязательные для УПЦ, в частности:
- утверждение Патриархом Русской Православной Церкви Устава УПЦ;
- участие архиереев УПЦ в Соборах и Синоде Русской Православной Церкви;
- обязанность помнить Патриарха Московского;
- получение святого мира из Москвы;
- подчинение Архиерейскому суду Русской Православной Церкви и т.д.
В ГЭСС считают, что поскольку УПЦ официально не отказалась от Грамоты и не вносила изменения в Устав относительно этих пунктов, то глава X Устава Русской Православной Церкви остается в силе для УПЦ.
Хотя ГЭСС формально ссылается на главу X Устава Русской Православной Церкви как на источник подчинения УПЦ, вся имеющаяся практика свидетельствует об обратном.
В частности, УПЦ самостоятельно принимает Устав, не участвует в органах управления Русской Православной Церкви, не упоминает имя Патриарха Московского и, самое главное, самостоятельно варит святое миро, что является признаком канонической зрелости и ритуальной самостоятельности. Эти факты полностью опровергают предположение о том, что положения главы X Русской Православной Церкви по-прежнему обязательны для УПЦ.
Ссылки в таблице.
Главный аргумент ГЭСС- Фактическое состояние после 2022 года / контраргумент.
Грамота Патриарха Алексия II (1990 г.) как правовая основа связи с Русской Православной Церковью: Грамота – это канонический акт благословения, а не юридический документ. В Уставе УПЦ (2022 г.) он упоминается декларативно. [Текст устава]
Глава X Устава Русской Православной Церкви в УПЦ действует в автоматическом режиме: Глава X является внутренним документом Русской Православной Церкви. УПЦ не одобрила его содержание, не признала его. [Устав УПЦ, 2022]
Поминовение Святейшего Патриарха Кирилла: Большинство епархий прекратили поминовение. [Резолюция Собора, 2022] [Обращение Митрополита Онуфрия]
Получение мира из Москвы: УПЦ самостоятельно варит святое миро после 2022 года. [Публикация УПЦ][Обращение Митрополита Онуфрия]
Участие в синодах РПЦ: После 2022 года участие архиереев УПЦ в органах управления РПЦ не фиксировалось. [DESS, стр. 18–19]. А некоторые из архиереев УПЦ публично осудили действия Синода РПЦ
Отсутствие провозглашения автокефалии: УПЦ фактически действует как автокефальная. [Обращение Митрополита Онуфрия]
Термин «часть-целое»: У УПЦ есть управляющий центр в Киеве. [Устав УПЦ, 2022]
***
Таким образом, вывод ГЭСС базируется на определенных юридических и канонических аргументах (формальные положения Устава, нормы Русской Православной Церкви, исторические решения Соборов), но имеет существенные слабые места.
Во-первых, он имеет одностороннюю направленность на старые нормы и не учитывал, что новый Устав от 27.05.2022 и решение Собора от 2022 года всячески стремятся отделить УПЦ от Москвы.
Во-вторых, многие из названных ГЭСС «признаков» (упоминания в документах, участие отдельных иерархов в синодах РПЦ) фактически находятся вне контроля Церкви или утратили силу, поскольку УПЦ самостоятельно отказалась от соответствующей практики.
В-третьих, с юридической точки зрения нет никаких неоспоримых доказательств влияния Русской Православной Церкви на современное управление УПЦ – все решения в отношении Предстоятеля и структуры принимаются внутри УПЦ.
В результате, хотя ГЭСС и нашла формальное соответствие критерияма аффилированности, ее толкование не учитывает самоуправляющиеся решения самой УПЦ и поэтому является спорным. Вывод ГЭСС во многом основан на формальных особенностях и требует дополнительного юридического и канонического обоснования с учетом реальной ситуации и позиции УПЦ.
Формально приведенные в исследовании признаки могут только интерпретироваться как возможная «принадлежность» к Русской Православной Церкви, однако:
- публичные заявления и изменения в руководстве УПЦ после 2022 года в расчет не берутся;
- аргументация основана в основном на анализе уставных документов, без анализа современной церковной практики;
- нет никаких новых убедительных доказательств фактического подчинения КМ УПЦ русским церковным структурам.
Таким образом, с юридической точки зрения вывод об обязательной принадлежности КМ УПЦ к РПЦ остается спорным и требует дополнительных проверенных подтверждений с учетом реального положения и позиции УПЦ.
В результате:
1. Системный обзор основных контраргументов к выводу ГЭСС о «аффилированности» УПЦ с Русской Православной Церковью:
- Обновленный Устав УПЦ (2022 г.) не содержит никаких упоминаний о Московском патриархате, его структурах, благословениях, синодах или соборах. Центр управления определен в Киеве.
- Грамота 1990 года упоминается исключительно как источник независимости, а не правового подчинения.
- Глава X Устава Русской Православной Церкви, на которую ссылается ГЄСС, никогда не принималась УПЦ. Ее положения не выполняются.
- Участие в работе Синода Русской Православной Церкви приостановлено, Митрополит Онуфрий не появляется в органах управления Русской Православной Церковью после 2022 года.
- Закон Украины №987-ХІІ требует наличия признаков фактического влияния или управления – ни одного такого признака в современной УПЦ не зафиксировано.
2. Актуальная практика УПЦ после 24.02.2022
- Официальная реакция на войну: в первые же дни вторжения Митрополит Онуфрий решительно осудил действия РФ, назвав войну «братоубийственной и преступной».
- Собор 27 мая 2022 г. официально принял решение о полной канонической независимости УПЦ.
- Прекращение упоминания имени Патриарха Кирилла в подавляющем большинстве епархий.
- Собственное миропомазание: УПЦ начала самостоятельно производить святое миро – это атрибут канонической самостоятельности.
- Финансовая, гуманитарная и духовная помощь фронту: десятки епархий оказывают постоянную помощь Вооруженным силам Украины, капелланы УПЦ работают в прифронтовых бригадах, монастыри принимают беженцев, покупают автомобили, беспилотники, лекарства.
Хотя ГЭСС в своем заключении трактует УПЦ как якобы часть РПЦ, сама Русская Православная Церковь не только не считает УПЦ «своей структурой», но и фактически поддерживает кампанию давления на нее, поглощая приходы УПЦ на оккупированных территориях. Параллельно раскручивая тему о «гонениях», что дает ей «оправдание» для внутренней аудитории своих действий в Украине.
Напомним, что 27 марта 2024 года Русская православная церковь официально утвердила концепцию «русского мира». Распоряжение XXV Всемирного русского народного собора «Настоящее и будущее Русского мира» содержит:
- апологию «особой цивилизации», которая включает Украину в «русское духовное пространство»;
- поддержка войны как «священной борьбы за правду»;
- идеологическое обоснование насильственной интеграции соседей в российский культурный код.
Этот документ представляет собой политическую и религиозную программу милитаризованного православия, совершенно несовместимую с евангельской традицией.
Реакция УПЦ: четкое и публичное отторжение на официальном уровне.
В отличие от Русской Православной Церкви, Украинская Православная Церковь:
- не поддержала идеологию «русского мира»;
- публично осудил текст «распоряжения» РПЦ, подчеркнув, что в нем содержатся: «апология насилия, оправдание нарушения духовных, нравственных и евангельских принципов», «угроза украинской идентичности, суверенитету и территориальной целостности».
- признавали, что такие идеи не могут быть поддержаны организацией, называющей себя христианской.
«В указанном тексте содержится оправдание насилия, оправдание нарушений духовных, нравственных и евангельских принципов, которые представляют угрозу украинской идентичности, суверенитету и территориальной целостности Украины. Мы полагаем, что рассмотренные выше идеи из упомянутого документа не может поддерживаться религиозной организацией, которая утверждает, что называется христианской.» -Об этом говорится в сообщении УПЦ.
Это самое жесткое и богословски мотивированное отделение от «русского мира» Русской Православной Церкви, совершенное какой-либо канонической структурой. Но почему-то этот факт был несправедливо проигнорирован в нашем информационном пространстве.
Исходя из логики ГЭСС, возникает вопрос. Почему УПЦ не подчинилась, если решения РПЦ обязательны для нее?!
Ответ очевиден: потому что она оставалась Церковью, а не придатком имперской идеологии. В отличие от Русской Православной Церкви, УПЦ сохранила внутреннюю каноническую ответственность за свою паству:
- не приняла политизацию веры, которая является главной чертой Русской Православной Церкви во времена президента РФ В. Путина;
- не разделяет ложной сакрализации войны, которая на самом деле является предательством Жертвы Христа.
Это редкий пример экклезиологического сопротивления политическому насилию, в то время как многие другие церкви Вселенского Православия просто молчат или дистанцируются. Тот факт, что именно УПЦ осудила принятую Русской Православной Церковью идеологию «русского мира», является окончательным доказательством того, что между ними нет ни духовного единства, ни органической принадлежности. УПЦ осталась Церковью, Русская Православная Церковь стала идеологическим инструментом войны. Это факт, который хорошо понимают в Кремле.
Именно поэтому для Москвы современная УПЦ – это уже не «инструмент влияния» в Украине, а опасная для российской пропаганды «мятежная структура», которая:
- Публично осудила войну России против Украины с первых дней вторжения, однозначно назвав ее преступлением;
- Отмежевалась от идеологии «русского мира» и прямо осудила «Приказ» XXV Всемирного русского народного собора, пропагандировавший агрессивные идеи «особого цивилизационного пространства», принятые Русской Православной Церковью;
- Самостоятельно избирает свое руководство и принимает ключевые решения — без согласования с Москвой и подотчетности перед внешними центрами.
- Перестала упоминать Патриарха Кирилла в богослужениях (в большинстве епархий);
- Сама изготовляет святое миро, что является знаком независимости;
- Объявила курс на полную независимость в каноническом измерении.
- Ведет активную гуманитарную, социальную и духовную поддержку армии Украины и мирного населения — десятки епархий и монастырей помогают Вооруженным Силам Украины, волонтерам и переселенцам;
- Публично дистанцировалась от политических нарративов РПЦ и не использует официальную церковную риторику для оправдания войны.
Почему это важно для Украины?
- Миллионы верующих УПЦ – это граждане Украины, защитники, волонтеры и семьи военных. Их преданность и чувство принадлежности к стране является важным элементом единства.
- Дискриминация всей Церкви по формальному признаку – это шаг, который подрывает доверие как к правовому государству. Такие решения создают гуманитарный вакуум, который невозможно заполнить быстро и безболезненно.
- Раскол внутри общества всегда на руку агрессору. Кремль только выиграет от дестабилизации, «охоты на ведьм» и потери национального единства.
И это то, что государственные органы, в частности ГЭСС, должны учитывать, прежде чем применять юридические ярлыки. Учитывая вышеизложенное, у меня лично возникает неудобный вопрос: на каком основании вся структура УПЦ отмечена в своем Государстве как враг, если факты ее деятельности свидетельствуют об обратном?
Особенно необходимо подчеркнуть:
Упускается из виду, что УПЦ – это, прежде всего, миллионы людей, укоренившиеся практики солидарности, благотворительности, обрядовой и моральной поддержки. Ее исключение или уничтожение автоматически оставляет гуманитарный вакуум, который никто другой не может заполнить – ни государство, ни бизнес, ни даже другие церковные проекты.
Гуманитарное поле войны – это духовное оружие, не менее важное, чем беспилотники и артиллерия. УПЦ – это учреждение, которое мобилизовало десятки тысяч людей на молитву, помощь и служение.
Начало массовой борьбы с «внутренними врагами», в том числе и с Украинской Православной Церковью, никоим образом не привело к улучшению ситуации на фронте. Напротив, эти процессы почему-то совпали по времени с переходом от наступления (успешное освобождение Харьковской области и г.Херсона) к позиционной обороне, а позже с потерей инициативы, оборонными кризисами, снижением уровня международной помощи.
Если кратко:
Февраль-октябрь 2022 года: Государство не инициирует широкомасштабную кампанию против Украинской Православной Церкви. Гуманитарный вопрос Церкви не является предметом жестких законодательных или медийных атак. В этот период Вооруженные Силы Украины демонстрируют наивысшую эффективность на фронте: оборона Киева и Харькова, контрнаступление в Харьковской области, освобождение Херсона. Международная, особенно американская, поддержка остается стабильной и максимальной: Администрация Байдена и демократическое большинство в Конгрессе США одобряют масштабные пакеты военной помощи.
Конец 2022 – 2023 гг.: С конца осени 2022 года начинается государственная кампания против УПЦ: массовые обыски храмов со стороны СБУ, активизация законопроектов об ограничениях и запретах деятельности, публичная кампания по изоляции церкви от гуманитарного поля, конфликты вокруг Лавры и церковного имущества. В то же время на фронте наблюдается замедление: Активные наступательные действия Украины сворачиваются, война переходит в позиционную фазу, Россия начинает массированные обстрелы объектов критической инфраструктуры. Летом 2023 года контрнаступление ВСУ (Запорожское направление, Работино) не приносит ожидаемого прорыва, на фронте устанавливаетсяпаритет сил. В этот же период США испытывают политические трудности с утверждением новых пакетов помощи, а поддержка Запада становится менее предсказуемой. В начале 2023 года в Палату представителей США приходит республиканское большинство. Осенью 2023 года республиканцы в Конгрессе впервые блокируют новые крупные пакеты помощи для Украины. Начинается многомесячная задержка с финансированием, что существенно влияет на динамику на фронте — ВСУ не в состоянии восстановить наступательные возможности. Весна 2024 года: пакет Байдена на $61 млрд был принят со значительным опозданием — к этому времени критическая нехватка вооружений уже сказалась на боеспособности ВСУ.
2024 – середина 2025 года. Действует закон No 3894-IX, УПЦ вытесняют из гуманитарного пространства, продолжаются юридические и административные действия по ограничению ее деятельности, продолжаются конфликты вокруг собственности и Лавры. На фронте ситуация усложняется: Россия перехватывает инициативу, ведет активное наступление на Донбассе, а из Курской области идет в наступление в направлении г. Сум. На президентских выборах в США победит Дональд Трамп. Его Администрация берет курс на переговоры с РФ и постепенное сворачивание военной помощи Украине, что усиливает неопределенность для украинской обороны и в целом подрывает перспективу устойчивой поддержки со стороны Запада.
Конечно, эта параллель не является свидетельством прямой причинно-следственной связи, но, возможно, она заслуживает внимания. Политика поиска внутреннего врага не имела стратегического эффекта в боевых действиях и, вероятно, стала причиной потери части морального ресурса страны.
В историческом контексте можно упомянуть, что во время Второй мировой войны советская власть также коренным образом изменила свою религиозную политику. В сентябре 1943 года, когда ситуация на фронте была крайне тяжелой для СССР, Иосиф Сталин резко отказался от воинствующего атеизма и перешел к поддержке православной церкви с целью поднятия патриотического духа и укрепления тыла.
Так должна ли Украинская Православная Церковь действительно стать объектом массовых гонений или коллективного наказания? Такой подход не только нелогичен и несправедлив, но и стратегически невыгоден для самой Украины.
Борьба с предательством или коллаборационизмом должна быть целенаправленной, персонифицированной, а не коллективной. Даже если среди УПЦ были или остаются единичные случаи сотрудничества с врагом, это требует индивидуальной правовой оценки.
Превращение всей Церкви в объект притеснения является стратегически вредным прецедентом, который подрывает репутацию государства как правового и ухудшает диалог с международными партнерами, создает почву для манипуляций со стороны РФ.
УПЦ является одним из крупнейших собственников земли, зданий, исторических памятников и культурного наследия в Украине. Поэтому не стоит исключать, что все, что в этом отношении сводится к риторики «обеспечения безопасности» («агенты Москвы», «рука Кремля») в реальном процессе – может быть лишь масштабный передел церковной земли, имущества и святынь.
Украинское общество находится в состоянии глубокой коллективной травмы из-за полномасштабной агрессии, ежедневных потерь и разрушений. В таких условиях некоторые патриотические группы, информированные в основном из СМИ, не вникают в юридические тонкости — звучит запрос на «простое решение»: запретить, выдворить и конфисковать Не является юридической категорией. К сожалению, этим пользуются некоторые политики. Но если государство хочет сохранить правовое и моральное доверие, оно должно действовать в соответствии с законом и принципом объективности, а не на основе эмоций или упрощений.
Оксана Красовская, эксперт-аналитик Украинского Института Политики
