От эвакуации в 1975 году до дипломатических манёвров 2025-го — судьба союзников вновь ставит под вопрос глобальное лидерство США. Что падение Сайгона говорит нам о будущем глобальных союзов?
30 апреля 2025 года исполняется 50 лет со дня падения Сайгона — одного из самых символических и трагических эпизодов Холодной войны. В этот день, в 1975 году, войска Северного Вьетнама вошли в столицу Южного Вьетнама, ознаменовав крах режима, поддерживаемого Соединёнными Штатами, и завершение многолетней, изнурительной Вьетнамской войны.
Накануне, 29 апреля, началась операция Frequent Wind — крупнейшая в истории вертолётная эвакуация. Более 7 тысяч человек, включая около 900 американцев, были вывезены с крыш посольств и зданий, в то время как южновьетнамская армия стремительно рассыпалась под ударами наступающей Народной армии Вьетнама. Люди в панике бросались к американским вертолётам — последним символам надежды. Южновьетнамское правительство капитулировало. 2 июля 1976 года, страна официально объединилась, а Сайгон был переименован в Хошимин.
Для Соединённых Штатов это стало не только военной неудачей, но и моральным поражением. Америка потеряла 58 тысяч своих граждан, вложила миллиарды долларов — и в конечном итоге была вынуждена уйти, оставив союзника наедине с победившим врагом. Этот эпизод подорвал доверие к США как гаранту безопасности и стал символом пределов американского вмешательства в чужие конфликты.
Через 46 лет история фактически повторилась в Кабуле. В августе 2021 года американские войска покинули Афганистан после 20 лет присутствия. Режим, выстроенный при участии США и НАТО, рухнул в считаные недели. Вновь — самолёты, вертолёты, эвакуация, паника. Вновь союзники чувствуют себя брошенными. И вновь международная пресса говорит о «новом Сайгоне».
Сегодня Президент США Дональд Трамп, вступивший в должность 20 января 2025 года, стремится восстановить мир в Украине и завершить крупнейший военный конфликт в Европе со времён Второй мировой войны. Его дипломатия, безусловно, амбициозна: ставка делается на прямые переговоры, личные каналы, нестандартные ходы. Но в украинском вопросе Д.Трамп движется по очень тонкой грани.
С одной стороны, стремление остановить бойню, не втягивая Америку в бесконечную и дорогостоящую войну, — логично и понятно. С другой — если мир будет достигнут путём давления на Киев, если интересы Украины окажутся вторичны по сравнению с договорённостями великих держав, это может быть воспринято как ещё один случай, когда США отступают.
И такой сценарий с готовностью подхватят «на знамёна» оппоненты и критики Дональда Трампа — как в лагере демократов, так и среди леволиберальных кругов в Европе, — чтобы вписать «украинский кейс» в тот же ряд, что и Вьетнам с Афганистаном.
Падение Сайгона стало тяжёлым ударом по репутации США и горьким уроком. Кабул — его болезненным повторением. Украина пока остаётся вопросом.
Но уже сегодня ясно: именно здесь и сейчас решается, останутся ли Соединённые Штаты глобальным лидером, на которого союзники могут положиться в трудный момент — или же мир вступает в эпоху окончательного стратегического одиночества.
Это — симптом более масштабного сдвига: от мира, основанного на союзах и гарантиях, к миру фрагментированному, где даже крупнейшие державы действуют в одиночку, по принципу "национального интереса" вместо коллективной ответственности.
Если XX век был эпохой альянсов, блоков и коллективной безопасности, то XXI век всё настойчивее подводит к другой реальности — реальности "глобального стратегического одиночества". После Сайгона, Кабула и, возможно, будущего урегулирования в Украине ценой компромиссов — в мире всё громче звучит вопрос: может ли кто-либо всерьёз рассчитывать на защиту извне?
Постепенный распад союзных обязательств, всё более прагматичный и транзакционный подход великих держав к своим партнёрам, эрозия доверия в трансатлантическом сообществе — всё это подталкивает многие страны к выводу: эпоха стратегической автономии неизбежна. В ней каждый будет вынужден рассчитывать только на себя. Не потому, что так лучше, а потому что иначе уже не работает.
Оксана Красовская, эксперт- аналитик Украинского Института Политики
