Договор о СНВ-III (официально Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений) является последним оставшимся столпом архитектуры контроля над вооружениями эпохи холодной войны между Вашингтоном и Москвой. В связи с приближением истечения срока его действия в феврале 2026 года Россия предложила Соединенным Штатам продлить предусмотренные договором ограничения на стратегические ядерные силы. Это поднимает насущные вопросы: может ли СНВ-III стать плацдармом для возобновления американо-российских переговоров по стратегической стабильности? Каковы сценарии будущего развития событий и их последствия, включая риск новой гонки ядерных вооружений? И, в конечном счете, могут ли эти переговоры стать отправной точкой для более широкой нормализации отношений между Россией и Соединенными Штатами?
Новый СНВ был подписан в апреле 2010 года в качестве преемника договора СНВ-1 1991 года, в то время, когда обе стороны стремились «перезагрузить» отношения и продолжить многолетние усилия по ограничению ядерных арсеналов. Он вступил в силу в феврале 2011 года и ограничил на самом низком уровне с 1960-х годов количество ядерных боеголовок в США и РФ (как правопреемнице СССР). Согласно условиям Нового СНВ, каждая страна ограничена не более чем 1550 развернутыми стратегическими боеголовками и 700 развернутыми стратегическими ракетами и бомбардировщиками , с общим лимитом в 800 развернутых и неразвернутых пусковых установок. Эти ограничения вступили в полную силу в 2018 году и проверяются обширным режимом обмена данными, уведомлений и инспекций на местах.
Размывание архитектуры контроля над вооружениями: Новый договор СНВ не существовал изолированно; он был одним из компонентов более широкой структуры стратегической стабильности. Однако за последние два десятилетия эта структура фактически распалась. Соединенные Штаты вышли из Договора по противоракетной обороне (ПРО) в 2002 году, который ограничивал системы противоракетной обороны с 1972 года [5] . Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД) , который ликвидировал целый класс американских и советских ракет наземного базирования, развалился в 2019 году на фоне взаимных обвинений в нарушениях [6] [7] . В 2020 году США также вышли из Договора по открытому небу (разрешающего невооруженные воздушные наблюдательные полеты), а Россия последовала их примеру в 2022 году [8] . К 2020-м годам Новый договор СНВ оставался единственным крупным соглашением по контролю над вооружениями, которое все еще действовало между двумя ядерными сверхдержавами [9] . Более того, в начале 2021 года сторонами удалось продлить Договор еще на 5 лет - до 5 февраля 2026 года [11] . Этот шаг сохранил ограничения на ядерные силы каждой стороны и выиграл время для переговоров о возможном последующем соглашении.
Однако в период после 2021 года Новый договор СНВ-III оказался под серьезным давлением. Инспекции в рамках договора были приостановлены в марте 2020 года из-за пандемии COVID-19 и полностью не возобновились к концу 2022 года [12] . В ноябре 2022 года запланированное заседание Двусторонней консультативной комиссии (исполнительного органа договора) в Каире было в одностороннем порядке отложено Россией, якобы из-за «риторики и действий» США в отношении Украины [13] . К началу 2023 года Государственный департамент США пришел к выводу, что Россия не соблюдает Новый договор СНВ-III, поскольку она продолжала блокировать инспекции на местах и отказывалась возобновлять диалог по договору [14] [15] . Москва отвергла доклад США о соблюдении договора, заявив, что любые уступки по СНВ-III «необоснованны… пока Вашингтон не пересмотрит свою враждебную политику по отношению к России» – явный намек на поддержку США Украины [16] [17] .
Венцом напряжения стало то, что президент Путин объявил 21 февраля 2023 года, что Россия «приостанавливает» свое участие в Новом СНВ [18] . Выступая в обращении к нации, Путин сказал, что он «вынужден объявить» о приостановке на фоне более широкой конфронтации с Западом [18] . Он прямо связал возобновление реализации Нового СНВ с поведением США: Москва рассмотрит возможность возвращения к договору только в том случае, если Вашингтон прекратит военную поддержку Украины и если другие ядерные державы НАТО (Великобритания и Франция) будут привлечены к обсуждениям по контролю над вооружениями [19] . Вскоре после этого Путин подписал закон, официально приостанавливающий участие России (хотя и не о полном выходе) [20] . Позиция России заключалась в том, что она больше не могла игнорировать объединенный ядерный потенциал Запада; Путин подчеркнул, что перед любыми будущими переговорами Россия «должна понять, как будут учитываться арсеналы других ядерных стран НАТО – Великобритании и Франции – наряду с возможностями США» [21] . А дальнейшая эскалация войны в Украине еще более осложнила содержательный диалог по Договору.
После приостановки Россией ключевые столпы СНВ-III фактически утратили силу. Двусторонний обмен данными и инспекции на местах были остановлены в 2023 году, что лишило обе стороны механизмов прозрачности договора [23] . К середине 2023 года США объявили, что прекратят делиться своими собственными полугодовыми обновлениями данных в ответ на вероятное нарушение Москвой духа ограничения в 1550 боеголовок [24] . Однако оба правительства до сих пор заявляли о своем намерении оставаться в рамках центральных ограничений договора на ядерные силы, по крайней мере, до 2026 года . Правительство Путина пояснило, что Россия «продолжит соблюдать три количественных ограничения СНВ-III до истечения срока действия договора в 2026 году», несмотря на приостановку [25] . В июне 2023 года администрация Байдена также заявила, что продолжит соблюдать положения СНВ-III, касающиеся боеголовок и пусковых установок , несмотря на то, что приостановила реализацию США положений о проверке [25] . Это взаимное соблюдение ограничений в отсутствие формального обеспечения их соблюдения говорит о том, что ни одна из сторон не хочет немедленно развязывать количественную гонку вооружений, однако время неумолимо приближается к истечению срока действия договора, после которого даже эти добровольные обязательства по сдержанности могут прекратиться.
На этом напряженном фоне президент Путин сделал заметную инициативу в конце 2025 года. 22 сентября 2025 года на заседании Совета безопасности России Путин заявил, что «Россия готова продолжать придерживаться центральных количественных ограничений в рамках Нового договора о СНВ в течение одного года после 5 февраля 2026 года», при условии, что США сделают то же самое [26] . По сути, Москва предложила неформальное взаимное продление потолков Нового договора о СНВ (без официального продления договора, который юридически не может быть продлен снова после продления в 2021 году). Путин утверждал, что позволить Новому СНВ истечь без последующих соглашений было бы «серьезной и близорукой ошибкой» с «негативными последствиями для целей [Договора о нераспространении ядерного оружия]» [27] . Добровольно сохранив установленные Договором СНВ-III ограничения в 1550 развернутых боеголовок и 700 средств доставки еще на один год, обе стороны могли бы предотвратить дестабилизирующее всеобщее наращивание вооружений и выиграть время для более всеобъемлющих переговоров по контролю над вооружениями [28] [29] .
Российские официальные лица публично представляют это предложение как жест доброй воли, направленный на предотвращение новой гонки вооружений. Путин заявил, что это предложение отвечает интересам «глобального нераспространения» и может способствовать стимулированию диалога с Вашингтоном по более широким соглашениям о контроле над вооружениями [30] . Примечательно, что Кремль не требовал априори, чтобы США выполнили предыдущие условия России до того, как это продление будет применяться. Фактически, это предложение ознаменовало собой изменение тона Москвы, указывая на готовность отделить стратегическую стабильность от украинского вопроса, по крайней мере временно. Путин, однако, сделал важную оговорку: добровольные ограничения останутся жизнеспособными только в том случае, если США «не предпримут шагов, которые подрывают или нарушают существующий баланс сдерживания» [31] . С российской точки зрения речь идет о дестабилизирующих инициатив, таких как планы США по размещению перехватчиков ПРО в космическом пространстве. Это отражает давние опасения России, что неконтролируемое расширение противоракетной обороны США может подорвать стратегический баланс. Действительно, ранее, в мае 2025 года, Москва опубликовала совместное заявление с Пекином, в котором выступила против проектов противоракетной обороны США, таких как предлагаемая космическая система «Золотой купол» [33] .
Но предложение Москвы продлить соглашение и постоянная «игра в СНВ-III и ядерную угрозу» может иметь и узкую политическую цель – повышая ставки поддерживать динамику прямых переговоров между США и РФ в условиях их спорадической стагнации, выравнивать переговорные позиции с США поднимая их на уровень ядерного паритета (с учетом серьёзного дисбаланса в других сферах), или просто использовать как инструмент улучшения международной репутации. Более того, и Москва и Вашингтон понимают, что в стратегической перспективе новая ядерная гонка не по карману именно России, в силу многих экономических и технологических причин. Поэтому Россия стремиться заморозить нынешний баланс сдерживания в сфере ядерных вооружений
Первоначальный ответ Вашингтона на предложение Путина о продлении был осторожно положительным. Пресс-секретарь Белого дома Каролин Ливитт сказала, что предложение звучит «довольно хорошо», а президент Дональд Трамп, которого об этом спросил российский репортер, ответил: «Мне это кажется хорошей идеей» [34] [35] . (Трамп, вступивший в должность в январе 2025 года, ранее давал понять, что не хочет, чтобы СНВ-3 просто истек, назвав его «не тем соглашением, истечение которого хотелось бы» [36] .) Однако, несмотря на эту риторическую открытость, США до сих пор не дали официального ответа. К началу октября 2025 года представитель Кремля Дмитрий Песков отметил, что «ответа [США] пока не было» на это предложение [37] . Дипломатические контакты имели место — например, госсекретарь США Марко Рубио и министр иностранных дел России Сергей Лавров обсудили двустороннюю повестку дня, включая контроль над вооружениями, в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН в конце сентября — но о каком-либо конкретном прогрессе объявлено не было [38] . Одним из осложняющих факторов является связь США между контролем над вооружениями и войной на Украине: президент Трамп ранее заявлял, что существенные переговоры по вооружениям с Россией могут состояться только «после прекращения» вторжения России в Украину [39] . Это говорит о том, что внутренние и геополитические соображения могут задержать или ограничить готовность Вашингтона заключить даже неформальное соглашение, пока в Европе продолжается активный конфликт.
Помимо США, на шаг Путина отреагировали и другие заинтересованные стороны в ядерной области. Китай , который США настойчиво приглашали присоединиться к трехсторонним переговорам по контролю над вооружениями, похвалил «позитивную позицию» России в стремлении расширить пределы СНВ-III [40] . Представитель министерства иностранных дел Китая приветствовал это предложение и подтвердил точку зрения Пекина, что ответственность лежит на Вашингтоне и Москве, как крупнейших ядерных державах, по продолжению значительных сокращений проверяемым и необратимым образом [41] . В то же время Китай решительно отвергает втягивание в трехсторонние переговоры на данном этапе, утверждая, что его арсенал (по оценкам, 400-600 боеголовок) намного меньше, чем у сверхдержав [42] [43] и до достижения паритета он не заинтересован в переговорах. Союзники США в Европе, со своей стороны, тихо приветствовали любой шаг, который мог бы ограничить ядерные силы, но европейские лидеры были относительно неактивны публично [44] . Следующий вопрос заключается в том, какие сценарии могут развиваться дальше и что каждый из них будет означать для стратегической стабильности.
Сценарии будущего нового СНВ и стратегической стабильности
Сценарий 1: продление на один год и продолжение переговоров
В первом сценарии Вашингтон и Москва договариваются — по крайней мере молчаливо — о взаимном продлении ключевых ограничений Нового СНВ-III еще на один год (до 2027 года). Это можно было бы сделать в виде «исполнительного соглашения» или параллельных политических обязательств, поскольку официальное продление договора юридически не предусмотрено. Такое понимание фактически заморозило бы стратегические ядерные силы на текущем уровне на некоторое время дольше. Непосредственной выгодой было бы предотвращение обвала ограничений в феврале 2026 года и избежание острой гонки ядерных вооружений в ближайшей перспективе.
Однако продление без дополнительных мер было бы лишь временным и нестойким решением. Одним из основных моментов является отсутствие проверки. Предложение России в его нынешнем виде не обязывает возобновить инспекции на месте или обмен данными. Механизмы мониторинга договора остаются приостановленными, а это означает, что каждая сторона должна полагаться на свои собственные спутники и разведданные для оценки количества боеголовок другой стороны. Официальные лица США предупредили, что без инспекций и уведомлений уверенность в соблюдении другой стороной будет со временем снижаться [46] . Действительно, как сообщается, правительство США в начале 2025 года оценило, что Россия «возможно, превысила» лимит в 1550 развернутых боеголовок в течение 2024 года [47] — утверждение, которое трудно проверить, но которое подчеркивает растущие подозрения в темноте. Таким образом, хотя неофициальное продление ограничений дает время, оно не решает полностью проблему дефицита доверия. Чтобы укрепить этот сценарий, обе стороны могли бы попытаться достичь отдельного соглашения, чтобы хотя бы обмениваться основными данными или уведомлениями в течение периода продления, даже если инспекции на местах останутся приостановленными.
Крайне важно, что жизнеспособность Сценария 1 будет зависеть от более широкой политической динамики. Если война на Украине деэскалируется или будет достигнуто прекращение огня, то стороны более охотно примут соглашение об ограничении вооружений. И наоборот, если конфликт обострится или какая-либо из сторон предпримет провокационные действия (например, испытания США космических перехватчиков ракет или развертывание Россией новых типов систем доставки ядерного оружия), хрупкое соглашение может развалиться.
Сценарий 2: Истечение срока и неограниченная гонка ЯО
Во втором, более мрачном сценарии, новый СНВ истекает в феврале 2026 года без какого-либо продления или замены , оставляя стратегические силы США и России полностью свободными впервые за более чем полвека [49] . Такой исход становится вероятным, если дипломатия останется замороженной и не будет достигнуто промежуточное соглашение. Отсутствие ограничений и проверки заблокирует все проверки того, сколько ядерного оружия каждая сторона может развернуть, помимо финансовых и технологических ограничений. Такой срыв безусловно будет провоцировать новую гонку ядерных вооружений. Аналитики отмечают, что у обеих стран есть возможности «загрузки», то есть они могут быстро увеличить количество боеголовок на существующих ракетах. Одна оценка показала, что в сценарии без договора развернутые стратегические боеголовки каждой стороны могли бы примерно удвоиться в количестве, если бы они загрузили все имеющиеся ракеты до максимальной мощности [50] . По оценкам Федерации американских учёных, США могли бы разместить значительно больше боеголовок на своих подводных лодках класса «Огайо» и межконтинентальных баллистических ракетах «Минитмен-3», разместив несколько боеголовок на ракете (РГЧ ИН) до технических пределов, в то время как Россия могла бы аналогичным образом разместить боеголовки на своих межконтинентальных баллистических ракетах SS-18/«Сармат» и подводных лодках с баллистическими ракетами [50] . Эта «гонка за повторным размещением РГЧ ИН» ознаменовала бы собой сведение на нет прогресса в сокращении количества боеголовок, достигнутого после окончания холодной войны.
Помимо загрузки боеголовок, обе страны уже модернизируют свои системы доставки ядерного оружия, и без Нового СНВ они могли бы свободно ускорить эти программы или добавить больше пусковых установок. США выставляют новые баллистические ракеты подводных лодок класса «Колумбия», новый бомбардировщик-невидимка B-21 и МБР следующего поколения для замены Minuteman (Sentinel), в то время как Россия развертывает новые МБР «Ярс» и «Сармат» , подводные лодки класса «Борей» и разрабатывает новые системы, такие как гиперзвуковой планирующий аппарат «Авангард». Крушение Нового СНВ может устранить любые стимулы для ограничения общего числа этих пусковых установок или воздержания от развертывания дополнительных боеголовок на них. Пентагон и некоторые в Конгрессе уже дали понять, что если договор не будет заключен, США могут «загрузить» больше боеголовок по мере необходимости для противодействия российским и китайским арсеналам [42]. Фактически, специалисты по оборонному планированию с беспокойством наблюдают за быстрым расширением ядерного вооружения Китая (в течение следующего десятилетия Китай может достичь 1000 боеголовок) и утверждают, что США может потребоваться более крупный развернутый арсенал для поддержания сдерживания [42]. Москва, со своей стороны, могла бы отреагировать созданием большего количества собственных систем доставки или боеголовок, хотя экономические ограничения и санкции могут ограничить скорость наращивания производства.
Стратегический баланс в среде без ограничений изначально может по-прежнему благоприятствовать паритету - и США, и Россия имеют запасы около 4000 или более общих ядерных боеголовок (развернутых плюс резерв) [43] . В настоящее время у США есть около 3700 боеголовок в активном инвентаре, против примерно 4300 у России (сюда входит множество неразвернутых или «тактических» боеголовок, не ограниченных Новым СНВ) [43] . Если бы США были освобождены от договорных ограничений, они могли бы развернуть многие из своих хранящихся боеголовок (например, путем соединения резервных боеголовок с ракетами на подводных лодках), потенциально опередив Россию по развернутому стратегическому оружию [50] . Россия, однако, обладает гораздо большим арсеналом тактических (меньшей дальности) ядерных боеголовок , которые никогда не регулировались никаким договором [51]. В конечном итоге провал СНВ-III может спровоцировать качественную и количественную гонку вооружений на нескольких фронтах: увеличение количества боеголовок, появление новых типов оружия (например, крылатых ракет с ядерными двигателями или ядерных подводных беспилотников, разрабатываемых Россией) и, возможно, размещение новых систем, в-третьих, странах. Это также уничтожит прозрачность, которая обеспечивала предсказуемость: каждой стороне придётся исходить из наихудших сценариев развития событий относительно возможностей другой стороны, что может усилить подозрения и необходимость планирования наихудших вариантов.
Последствия для глобальной безопасности были бы очень негативными. Прекращение взаимных ограничений может подорвать стратегическую стабильность, концепцию, согласно которой ни одна из сторон не заинтересована в нанесении первого удара в случае кризиса. Если одна из сторон опасается, что другая получает ядерное преимущество, она может повысить ядерную готовность или занять более опасную позицию. Риски просчета могут возрасти, особенно в напряженной геополитической обстановке. Более того, крах российско-американского контроля над вооружениями может нанести ущерб более широкому режиму ядерного нераспространения. В соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) ожидается, что государства, обладающие ядерным оружием (особенно США и Россия), будут добросовестно работать над разоружением. Новая гонка вооружений пошлет противоположный сигнал — о том, что разоружение не обсуждается — потенциально подорвав приверженность неядерных государств ДНЯО. Другие ядерные державы, такие как Китай, Индия и Пакистан, также могут использовать наращивание вооружений США и России в качестве оправдания для расширения своих собственных арсеналов, что приведет к более перегруженному и нестабильному ядерному ландшафту.
Подводя итог, можно сказать, что сценарий 2 представляет собой рецидив гонки вооружений в духе холодной войны со всеми вытекающими отсюда опасностями. Гонка стратегических наступательных вооружений может сопровождаться параллельной гонкой в области противоракетной обороны и милитаризацией космического пространства (поскольку США разрабатывают передовые системы обороны, а Россия и, возможно, Китай разрабатывают наступательные средства для противодействия им) и новых технологий (гиперзвуковое оружие, кибероружие и искусственный интеллект в системах управления ядерными вооружениями и т. д.). Как только эта динамика наберет обороты, ее будет трудно повернуть вспять. Вашингтон и Москва публично заявляют, что хотят избежать такого будущего, однако без дипломатического компромисса оно станет исходом по умолчанию после истечения срока действия СНВ-III.
Сценарий 3: На пути к новому всеобъемлющему соглашению о контроле над вооружениями
Третий сценарий выходит за рамки временных мер или неконтролируемой конкуренции: переговоры относительно нового возможно, более всеобъемлющего соглашения о контроле над вооружениями, которое заменит Новый СНВ. Это самый амбициозный путь, но и самый сложный, учитывая нынешний геополитический раскол. Но любому последующему договору придется преодолевать препятствия, которые не были преодолены в Новом СНВ. Например, США указали, что будущие переговоры должны охватывать всю совокупность ядерных боеголовок, а не только развернутые стратегические — способ включить в уравнение тысячи тактических (малой дальности) ядерных боеголовок России. Американские официальные лица также выражают обеспокоенность по поводу новых стратегических систем России (таких как ядерная торпеда «Посейдон» или ядерная крылатая ракета «Буревестник»), которые не были ограничены определениями Нового СНВ. С другой стороны, Россия настаивает на том, что любая новая сделка должна учитывать противоракетную оборону США и ядерные силы других союзников по НАТО. Путин заявил, что России необходимо знать, как британские и французские ядерные арсеналы «будут учитываться», прежде чем обсуждать рамки, которые будут действовать после СНВ-III [21] . Это подразумевает, что Москва стремится либо к многосторонним переговорам с участием Лондона и Парижа, либо, по крайней мере, к пониманию того, что ядерный потенциал США и союзников будет рассматриваться совместно.
Многосторонний контроль над вооружениями с участием дополнительных государств, обладающих ядерным оружием, — это во многом неизведанная территория. Франция и Великобритания располагают гораздо меньшими арсеналами (менее 300 боеголовок у каждой), и они исторически не желали присоединяться к двусторонним договорам между США и Россией. Китай — в настоящее время третья по величине ядерная держава в мире — неоднократно отклонял призывы присоединиться к переговорам, пока его арсенал остается лишь малой долей от уровней США/России [52] . Пекин утверждает, что сверхдержавы должны сократить вооружения ближе к уровню Китая, прежде чем ожидать участия других в переговорах о новом соглашении. Таким образом, для достижения более широкого соглашения могут потребоваться креативные форматы, такие как серия параллельных двусторонних соглашений или рамочная программа, которая обязывает Великобританию, Францию и Китай хотя бы к некоторой прозрачности или замораживанию. Одно из предложений, внесенных в международные круги безопасности, заключается в том, чтобы пять государств — участников ДНЯО, обладающих ядерным оружием (США, Россия, Китай, Великобритания, Франция), договорились о взаимных декларациях и ограничениях на их общие арсеналы или на определенные категории вооружений. Однако достижение такого глобального соглашения остается чрезвычайно сложным.
Другим аспектом нового договора может стать включение новых технологий и неядерных стратегических систем. Например, следующее соглашение может предусматривать ограничения на гиперзвуковые планирующие носители или неядерные ударные системы большой дальности, которые могут представлять угрозу ядерным силам. Также может быть предпринята попытка возродить ограничения на ракеты средней дальности (взамен Договора о РСМД) или ограничения на размещение оружия в космосе. Каждое из этих расширений усложняет переговоры, но может быть необходимо для реального укрепления стратегической стабильности в изменившейся технологической среде.
С политической точки зрения, переговоры о преемнике СНВ-III потребуют хотя бы минимальной разрядки. Во времена холодной войны соглашения о контроле над вооружениями (например, ОСВ-1 в 1972 году или ДРСМД в 1987 году) обычно заключались в периоды улучшения отношений или после серьёзных кризисов, которые подталкивали обе стороны к поиску стабильности. Если нынешняя российско-украинская война продолжится без утихания, трудно представить себе уровень доверия и политического капитала, необходимый для заключения обширного договора о контроле над вооружениями. Внутренняя политика США также играет свою роль: для ратификации любого нового договора потребуется две трети голосов в Сенате США, что в нынешней атмосфере недоверия к Москве может стать серьёзным препятствием.
Тем не менее, стратегическая логика в пользу нового соглашения сохраняется. И США, и Россия признают, что беспрепятственная конкуренция в области вооружений дорогостояща и опасна. Службы безопасности обеих стран обладают многолетним опытом, связанным с преимуществами контроля над вооружениями для стабильности – предсказуемостью, которую он обеспечивает, и снижением риска ядерной войны из-за просчета. Будущее соглашение может быть заключено не сразу в 2026 году; возможно, после периода истечения срока действия и повышенного риска (Сценарий 2) кризис или явное финансовое бремя гонки вооружений вернут обе стороны за стол переговоров. Так было в 1980-х годах, когда возобновившаяся гонка вооружений и общественное давление в конечном итоге привели к прорывам, таким как Договор о РСМД.
Подводя итог, можно сказать, что сценарий 3 — «Новый СНВ-2.0» или всеобъемлющий договор — является наиболее стабилизирующим вариантом в долгосрочной перспективе. Он укрепит ядерную стабильность и, возможно, включит в себя больше участников и типов вооружений. Но он, вероятно, потребует оттепели в российско-американских отношениях и кропотливой дипломатии, которая в настоящее время кажется недостижимой; или может случится вследствие нового серьёзного кризиса безопасности. Этот сценарий также может материализоваться если лидерам в Вашингтоне и Москве удастся изолировать переговоры по стратегической стабильности от других конфликтов.
Влияние на глобальную стратегическую стабильность и военный баланс
Траектория нового договора СНВ-III и его последствия будут иметь глубокие последствия для глобальной архитектуры стратегической стабильности. Если договор будет сохранен (даже временно) и, возможно, получит дальнейшее развитие, он может активизировать контроль над вооружениями как инструмент управления соперничеством великих держав. Если же он полностью развалится, мир может вступить в более опасную фазу неограниченного военного соперничества.
Одно из ключевых последствий касается военного баланса между США и Россией. В рамках Нового договора о СНВ этот баланс был относительно стабильным и прозрачным: обе стороны знают, что другая ограничена 1550 развернутыми стратегическими боеголовками, и регулярные обмены подтверждают соблюдение [53] [23] . Эта симметрия лежит в основе сдерживания - ни одна из сторон не может получить решающего преимущества в стратегической ядерной мощи без того, чтобы ее быстро не обнаружили. Снятие этих ограничений вносит неопределенность. Каждая из сторон может подозревать другую в тайном увеличении боеголовок или развертывании новых систем, что приводит к планированию наихудшего варианта. США, с их более крупной экономикой и технологической базой, могут со временем опередить Россию в количественной гонке вооружений (особенно, если они также стремятся противостоять подъему Китая) [54] [42] . Россия, однако, показала, что может создавать новые качественные проблемы - например, развертывание гиперзвукового планера «Авангард», способного уклоняться от противоракетной обороны, или размещение ракет, способных нести ядерное оружие, в Беларуси. Конечным результатом может стать более непредсказуемое и неустойчивое равновесие, поскольку каждая из сторон будет менее уверена в неуязвимости своего потенциала ответного удара.
Стратегическая стабильность также включает политико-дипломатические аспекты. Договоры о контроле над вооружениями исторически служили мерами укрепления доверия между противниками. Процесс переговоров и их реализации вынудил к диалогу и обмену информацией, что помогло справиться с подозрениями. Если переговоры по СНВ-III возобновятся или будет достигнуто соглашение о его продлении, это может вновь открыть канал связи между Вашингтоном и Москвой, который в значительной степени был закрыт с 2022 года. Это может иметь сопутствующие выгоды: даже ограниченное взаимодействие может смягчить опасную риторику и предоставить площадку для прояснения намерений (например, обсуждения планов друг друга по противоракетной обороне или гиперзвуковому оружию, чтобы избежать неверного толкования). Напротив, если контроль над вооружениями будет отменен, один из последних дипломатических барьеров в отношениях между США и Россией исчезнет. У двух стран останется мало официальных структур для обсуждения ядерных рисков. Каналы связи между военными были напряжены из-за войны на Украине и санкций; потеря СНВ-III означает потерю двусторонней консультативной комиссии и связанных с ней рабочих отношений между представителями обороны. Результатом может стать еще большее недоверие и изоляция — возвращение к эпохе практически полного отсутствия коммуникации, напоминающей о начале холодной войны, но с дополнительными осложнениями в виде нынешних горячих точек, таких как Украина и Сирия, где американские и российские войска действуют в непосредственной близости.
Другим последствием является глобальное восприятие ядерных норм. Если крупнейшие ядерные державы больше не будут ограничены какими-либо договорами, это может нормализовать идею приемлемости гонки вооружений во всем мире. Это происходит в то время, когда другие государства внимательно следят за этим. И наоборот, сохраняющийся или новый договор мог бы укрепить глобальные усилия по нераспространению, продемонстрировав, что даже непримиримые соперники видят ценность в сдержанности, что потенциально укрепляет такие инициативы, как ДНЯО, и удерживает потенциальные ядерные государства от создания собственных арсеналов.
С точки зрения военной стратегии, окончание действия СНВ-III также может повлиять на расстановку сил. Мы можем наблюдать такие изменения, как повышение уровня боевой готовности или рассредоточение сил. Например, США могут разместить больше боеголовок на ракетах подводных лодок и, возможно, держать больше подлодок в море для обеспечения выживаемости в случае роста численности российских войск. Россия может в ответ скорректировать свою стратегию ответно-встречного ответа или больше полагаться на свой растущий арсенал ракет двойного назначения (ядерных и обычных), чтобы усложнить расчёты США. Обе стороны также могли бы увеличить инвестиции в контрсиловой потенциал (оружие, предназначенное для превентивного удара по ядерным силам противника), поскольку ограничения больше не сдерживают развитие такого потенциала. Эти изменения снизят порог применения ядерного оружия в кризисной ситуации, подрывая стабильность.
С другой стороны, если контроль над вооружениями будет возрожден, существует потенциал для актуализации концепции стратегической стабильности в XXI веке. Это может включать новые меры транспарентности, соглашения по ракетам средней дальности (возможно, региональные соглашения, чтобы избежать опасного размещения в Европе или Азии) или даже договоренности о кибернетическом и космическом невмешательстве в систему управления ядерными силами. Достижение всех этих договорённостей значительно укрепит стабильность.
Подводя итог, можно сказать, что судьба нового договора СНВ-III будет означать либо продолжение кооперативного подхода к управлению ядерным балансом великих держав, либо его окончательный крах, что приведёт к более непредсказуемому военному соперничеству. Ставки выходят за рамки отношений между США и Россией, затрагивая глобальную безопасность и дипломатическую стабильность в целом.
Приведут ли переговоры по вооружениям к сближению США и России?
Могут ли возобновленные переговоры по новому договору СНВ-III и стратегической стабильности стать ступенькой к нормализации отношений между США и Россией? История предлагает неоднозначную картину. Во времена холодной войны контроль над вооружениями часто шел параллельно с напряженным геополитическим соперничеством, а не был результатом теплых отношений. США и Советский Союз подписали свои первые соглашения по ядерным вооружениям в начале 1970-х годов (ОСВ-1 и Договор по ПРО) на фоне разрядки, но эта разрядка была скорее стратегической необходимостью, чем подлинной дружбой. Позднее, даже в периоды высокой напряженности, лидеры осознали важность поддержания открытого диалога по ядерным рискам. Например, «горячая линия» Вашингтон-Москва была создана после Карибского кризиса 1962 года именно для того, чтобы избежать неконтролируемой эскалации, а такие соглашения, как Соглашение об инцидентах в море 1972 года, помогали контролировать военные столкновения. Переговоры по контролю над вооружениями продолжались даже тогда, когда другие вопросы вызывали глубокое недоверие; более того, каналы переговоров об ограничении вооружений иногда оставались единственным оставшимся каналом общения.
В нынешних условиях любой прогресс по новому СНВ-III мог бы несколько улучшить дипломатическую атмосферу. Это могло бы создать толику доверия или, по крайней мере, профессионального уважения между переговорщиками. Даже узкое соглашение об ограничении ядерного оружия при «согласии не соглашаться» по Украине могло бы создать прецедент, свидетельствующий о возможности прагматичного сотрудничества по конкретным жизненно важным интересам. Если это будет поддержано, это может открыть дверь, пусть и узкую, для решения других вопросов (например, восстановления механизмов военной деконфликтологии или устранения рисков просчетов на других театрах военных действий).
Однако нам следует проявлять осторожность и не переоценивать важность нормализации. Основные конфликты, осложняющие отношения между США и Россией, — в первую очередь война России на Украине, а также такие вопросы, как вмешательство в выборы, кибератаки и права человека, — не будут решены пактом о контроле над вооружениями. В лучшем случае успех на фронте СНВ-III может создать некоторую доброжелательность и показать, что диалог является взаимовыгодным. В худшем случае он может остаться изолированным — единственной областью сотрудничества в отношениях, которые в остальном были враждебными.
Также важно признать внутреннюю политическую оптику. В Соединенных Штатах любое взаимодействие с Россией рассматривается через призму действий России на Украине. Критики продления СНВ-III могут утверждать, что это вознаграждает Москву или сигнализирует об ослаблении решимости. Администрации Байдена (ранее) и нынешней администрации Трампа (с января 2025 года) приходится балансировать между такими восприятиями. Действительно, президент Трамп увязывал прогресс в контроле над вооружениями с прекращением «полномасштабного вторжения на Украину» [39] , отражая мнение о том, что нормализация (даже в переговорах о вооружениях) не может по-настоящему продолжаться, пока бушует война. С российской стороны антизападные настроения сильны, и Путину нужно будет представить любую сделку как победу для российской безопасности, что он и пытался сделать, представляя предложение о продлении как ответственную позицию России в отношении глобальной стабильности [30] .
В заключение, возобновление переговоров о стратегической стабильности может стать необходимым первым шагом на пути к остановке нисходящей спирали в отношениях между США и Россией, но вряд ли они будут достаточным условием для подлинной нормализации. Они затрагивают одно критическое измерение — угрозу ядерной катастрофы — и тем самым устраняют слой страха и недоверия, нависший над отношениями. Одно это уже будет позитивным событием.
В конечном итоге, станут ли эти переговоры ступенькой к нормализации, зависит от политической воли и мудрости в обеих столицах. Контроль над вооружениями сам по себе не может устранить глубоко укоренившиеся обиды, но он может создать основу стабильности, на которой можно будет построить более широкий мир. Даже ограниченное соглашение о продлении принципов СНВ-III подтвердило бы, что диалог все еще возможен. В лучшем случае СНВ-III действительно может стать новым началом: отправной точкой для восстановления определенной степени доверия и предотвращения самых опасных исходов, доказав, что сотрудничество может продолжаться, даже когда дружба рушится. В худшем случае его крах послужит зловещим маркером мира, в котором конкуренция полностью затмит сотрудничество. Ближайшие месяцы покажут, по какому пути пойдут Соединенные Штаты и Россия - и мир рядом с ними.