Владимир Путин во время ежегодной прямой линии предложил ради эксперимента ударить «Орешником» по Киеву, заявил, что уже давно готов пойти на переговоры, а Киев отказывается, но при этом вновь заговорил о нелегитимности Владимира Зеленского и подписывать с ним никаких документов не будет. Вот что думает о словах главы Кремля директор украинского института политики Руслан Бортник:
«Наверное, за последние годы это самая политическая конференция, ежегодная пресс-конференция Путина. Из четырех с половиной часов, большая ее половина, два с половиной, а то и три часа, были посвящены именно вопросам отношений с Западом, украино-российской войны, а не внутреннему блоку. На этой пресс-конференции Путин, по большому счету, повторил все свои ключевые тезисы, что Россия готова и стремится к переговорам. Но пока эти переговоры никто с Россией не начинал, с Трампом Путин не разговаривал, Орбан не может добиться согласия, как и другие посредники с украинской стороны. Россия готова, но на основании Стамбульского документа и с учетом реалий на земле. Расшифровывая это на человеческий язык, это означает, что за Россией должны остаться все оккупированные территории, и, кроме того, Украина должна изменить свою внутреннюю политику, как в части демилитаризации, так и внутреннюю гуманитарную политику, отказаться от членства в НАТО и т.д. и т.п. Вот такая модель переговоров, такая модель компромисса, на которой сегодня настаивает Путин. И в какой-то мере эта пресс-конференция, мне кажется, была посвящена тому, чтобы еще раз напомнить о себе на международной арене и сделать еще одно приглашение, прежде всего для США, за стол переговоров. Сегодня украинский президент тоже был на большой пресс-конференции, и эти два события шли фактически параллельно. Украинская сторона называет такой подход Путина – “фантазиями”, это самое мягкое слово, которое я могу процитировать, неадекватной оценкой ситуации. Украина считает, что такого рода заявления Путина делают невозможными переговоры с нынешней Россией. Украина дальше настаивает на том, чтобы Украину усилили союзники вооружениями и финансами. Усилили ее позицию настолько, чтобы Украина могла говорить с Россией, если не с позиции силы, то с позиции равноправных, сбалансированных субъектов».
Политолог Иван Преображенский (Прага) считает, что Владимир Путин близок к тому, чтобы начать мирные переговоры. Однако на каких условиях, он так и не озвучил.
«Я думаю, что западные политики, когда говорят о том, что Путин близок к тому, чтобы вступить в переговоры, правы. Такое ощущение, что он действительно близок к тому, чтобы вступить в переговоры, - говорит Преображенский. - Он опять-таки врал, перенося на Украину ровно то, что делала Россия с одной стороны, а с другой стороны утверждая, что России не нужно временное перемирие, а нужен долгий мир. Это тоже ложь. Он хочет как раз временного перемирия, он хочет, чтобы его промышленность и армия оправились, и переносит это на Украину. Это классический для Путина перенос, он постоянно так делает. Вот там, где и нужно искать правду в его заявлениях, это то, что он рассказывает про своих противников и их замыслов против него. Вот там вот, если это может соответствовать замыслам России против этих государств, значит, именно так Россия и хочет поступить, «путинская» Россия. Так что, скорее всего, он почти смирился с тем, что переговоры придется проводить. Он хотел бы, чтобы в результате этих переговоров возникло временное перемирие. Он хотел бы, чтобы его армия пришла в себя и смогла продолжить то наступление, которое сейчас ведет. Но поскольку она до сих пор наступает, он все еще не до конца убежден в том, что все-таки надо входить в эти переговоры. И где-то там на заднем плане, несмотря на то что ему Набиулина, о которой он упоминал, и другие адекватные пособники его преступных действий объясняют, у России есть проблемы в экономике, у России есть проблемы с вооружением армии и так далее, он все еще надеется, что можно обойтись без перемирия и попытаться въехать в Киев на белом коне с тем, что есть. Поэтому он близок к готовности, но еще не готов. И поэтому на этой прямой линии переговорной позиции со стороны России точно не прозвучало. Все эти его рассуждения, они никак не называются переговорной позицией».
Политолог Евгений Рощин также обратил внимание на риторику Путина, касающийся войны против Украины.
«Меня на самом деле удивил точнее обратил на него внимание ответ на, казалось бы, гипотетический вопрос. Но это тот вопрос, который, видимо, многие сегодня в России себе задают. А именно вопрос о том, отменил бы он своё решение, если бы ему предоставилась возможность вернуться в 2022-й год. Предсказуемо, Путин, конечно же, сказал, что нет и сегодня он понимает, что надо было даже раньше начинать то, что он затеял. Однако, то как он ответил на этот вопрос, вообще-то подтвердил гипотезы многих политологов, наблюдателей о характере и специфике принятия решений в таком режиме, как российский. Путин косвенно признал, что решение было непродуманным и что оно, очевидно, было принято в условиях искаженной информации. Он не ожидал того отпора, который Украина в результате дала, и не ожидал, что погрязнет в трёхлетней военной кампании. Как он сказал, готовиться надо было лучше, но вот сейчас задним умом он силен. Но в действительности эта фраза самым ярким образом демонстрирует то, как часто принимаются решения в таких вот персоналистских автократиях, которые Владимир Путин создал в России, - поделился своим мнением Рощин. - Следующий момент, который обращает на себя внимание – это повторение мантры о том, что Россия готова к переговорам. Собственно мантра, наверное, не бесполезная просто потому, что это один из способов сигнализирования оппонентам о том, что в принципе при каких-то условиях мы готовы сесть за стол переговоров. А если мы готовы сесть за стол переговоров, возможно даже, что мы готовы будем на компромиссы. Хотя вот последнюю позицию Путин делает такой вот скорее жесткой и маловероятной, настаивая на том, что ему нужно не перемирие, а мир, что он не готов останавливать боевые действия здесь и сейчас, потому что это даст возможность ВСУ закрепиться на тех позициях, куда они отошли. С его точки зрения, будет только прологом к дальнейшим боевым действиям».
«Это типичная российско-советская бравада»
«Основной акцент был сделан на том, что война идет в его пользу. Он заявил, что Россия продвигается по всем направлениям и что ситуация на фронте значительно меняется. И мне кажется, это часть стратегии, чтобы войти в любые переговоры или встречи с Дональдом Трампом с позиции силы. Он также специально подчеркнул, что война укрепила Россию в военном плане и что у нее есть одни из лучших возможностей в мире. Он отверг идею о том, что он может войти в переговоры с Трампом как слабая сторона. Мне кажется, реальность заключается в том, что Путин действительно считает, что достижение военных успехов в Донбассе и создание психологического давления являются важными факторами и преимуществом. Он, вероятно, думает, что мировое общественное мнение, возможно, отошло от поддержки Украины, особенно за последний год, и пытается это подчеркнуть. Действительно ли он верит в это превосходство российской армии? Не думаю. Но дойти до финала кажется для него важным. Он сигнализирует, что его цель — вернуть российские войска обратно, хотя также упомянул, что сожалеет, что изначально не ввел более крупные силы. Это намекает на то, что он вначале просчитался. Но, как обычно, он никогда не признает ошибок, пытается установить психологическое доминирование, указывая, что впереди есть некий процесс. Мне также показалась интересной его реакция на вопрос о ракете "Орешник". Эта идея, что Запад не должен сомневаться в военных и ракетных возможностях России, что она готова к высокотехнологичной дуэли 21 века. Он снова пытается продемонстрировать уверенность в том, что российские возможности могут конкурировать или даже превосходить западные. Однако это выглядит как позерство. Очевидно, что способность России выдержать санкции и избежать экономического краха Путин рассматривает как большое достижение. Все меры —контроль капитала, интервенции Центробанка, различные способы предотвращения финансового коллапса — сыграли роль. Но сейчас мы видим экономику военного времени, и она такой остается уже три года. Экономики военного времени обычно перегреваются, они не могут быть устойчивыми в среднесрочной перспективе. В результате мы видим очень высокую инфляцию. Путин признает высокий уровень инфляции, но пытается указать, что также есть рост, хотя и прогнозируемый. Однако мы знаем из отчетов, что у него есть разногласия с Центробанком, который говорит, что процентную ставки нужно значительно повышать. Упоминание инфляции показывает, что его это беспокоит”, - считает Александр Кули, профессор политологии колледжа Барнард.
Роберт Гамильтон, руководитель исследований, Институт исследований внешней политики (FPRI) добавляет: «Путин, как мне кажется, осознанно старается не говорить слишком много про Трампа. Он заявил, мол, у Трампа есть своя позиция, и, если он хочет поговорить, нам следует хотя бы выслушать его предложения. Давайте будем честными, Трамп — это, пожалуй, лучший шанс для Путина получить выгодную сделку по Украине. Поэтому, конечно, он хочет узнать, что Дональд Трамп или его администрация думают о том, как должна закончиться война в Украине, потому что Путин видит наилучшую возможность избежать дальнейших кровопролитий и получить приемлемые условия. Что касается заявлений Путина на пресс-конференции об Украине, помимо упоминаний о Трампе и США, мне показалось интересным, что он пытался представить ситуацию так, будто за последние два-три года войны Россия стала более сильной и действительно суверенной страной. Это довольно странное заявление, если учесть, что он определяет усиление суверенитета России через подрыв или уничтожение суверенитета соседних стран. В его понимании Россия становится по-настоящему суверенной, начиная войну, чтобы вторгнуться или подорвать суверенитет соседей. И через эту войну Россия, как утверждает Путин, укрепила свою оборонную промышленность и армию, что, по его мнению, сделало страну действительно суверенной. Это дает понимание того, как Путин видит суверенитет и международные отношения в целом. Война действительно идет для России лучше, но ценой невероятно высоких потерь. Потери России приближаются, если уже не превысили 800 тысяч человек. Эти потери и для демографии, и финансовые, а также последствия для экономики, включая расширение оборонной промышленности. Уже наблюдается конкуренция между армией и оборонной промышленностью за рабочую силу. Армия активно набирает людей, предлагая огромные бонусы за контракт и выплаты семьям погибших. При этом она забирает людей, которые нужны оборонной промышленности для расширения производства. В свою очередь, оборонная промышленность вынуждена повышать зарплаты, чтобы конкурировать с армией, что приводит к росту зарплат, а затем и инфляции. Все эти факторы указывают на то, что война и санкции постепенно влияют на российскую экономику. Вопрос в том, как долго экономика сможет выдерживать такие нагрузки, прежде чем придется принимать действительно сложные решения. Судя по всему, у России есть около шести месяцев, прежде чем начнут возникать серьезные экономические проблемы. Что касается его комментариев о "давайте проведем тест. Пусть Запад развернет свою лучшую систему ПВО, например, в Киеве, а мы запустим ракету “Орешник” и посмотрим, что они смогут сделать". Это типичная российско-советская бравада. Напомню, что о "Кинжале" в начале войны говорили то же самое: "гиперзвуковая ракета, которую невозможно сбить". Однако украинцы с помощью западного оружия сбили несколько "Кинжалов". "Орешник" немного отличается, так как это гиперзвуковая ракета с несколькими независимыми боеголовками, которые отделяются от ракеты. В отличие от "Кинжала", который имеет одну боеголовку, "Орешник" несет несколько, что делает его более сложной целью, если не уничтожить ракету в полете до отделения боеголовок. Однако, как я понимаю, при уничтожении ракеты целиком уничтожаются и боеголовки. однако это то явно не оружие, против которого нет защиты. Даже если сейчас западные системы ПВО не могут его сбивать, это положение не продлится долго. Чем больше Россия использует "Орешник", тем больше данных о нем будет собрано. А с получением этих данных появятся и способы защиты. Мы видели это на протяжении всей войны. В вооруженных конфликтах всегда идет баланс между наступательными и оборонительными технологиями. Новое наступательное оружие поначалу встречает слабую защиту, но по мере его использования противник получает информацию и адаптируется. Пример тому — беспилотники. Турецкие "Байрактары" (Bayraktar TB2), которые были очень эффективны для Украины в начале войны, со временем стали менее результативными, так как Россия научилась их глушить и сбивать. Поэтому украинцы перешли к использованию дешёвых ройных дронов: даже если 80% из них сбивают, 20% всё же достигают цели. В отличие от TB2, который представляет собой значительно более дорогое техническое средство, потеря которого гораздо ощутимее».
