24 января Верховный суд Великобритании принял решение, что правительство премьер-министра Терезы Мэй (правительство независимо от персонального состава) не может без одобрения парламента ввести в действие статью 50 Лиссабонского договора ЕС – процедуру выхода из состава Евросоюза. За данное решение проголосовали 8 из 11-ти судей, что делает невозможными любые попытки ставить под сомнение обязанность правительства заручиться поддержкой парламента.
Это означает, что вместо чисто юридической, правовой процедуры, как многими ожидалось изначально, будет принято политическое решение по итогам рассмотрения вопроса парламентариями.
Ранее, 3 декабря 2016 года, Палата общин парламента Великобритании поддержала пошаговый план, представленный правительством Т.Мэй: «за» - 448, «против» - 75. Вместе с тем, такое решение следует расценивать в двух смылках: 1) предварительная поддержка правительственного подхода к реализации Brexit; 2) предписание (установление обязательства) для кабинета Т.Мэй для представления на рассмотрение парламента детального плана по реализации Brexit. То есть, Речь не шла об окончательном одобрении того, чего ещё не существует в природе. И тогда правительство пообещало обнародовать основные детали, но без подробностей, разглашение которых может ослабить переговорную позицию Великобритании.
Таким образом, главная дискуссия – ещё впереди. Только на основе детальных расчётов парламент может сделать вывод, насколько выгоды от выхода Великобритании из ЕС будут иметь больший вес, чем потери от такого сценария. Кроме того, неизвестно, сколько и каких подробностей будет достаточно парламентариям, чтобы дать согласие на начало процедуры выхода. Однозначно, что всё это создаёт большое поле для манёвров внутриполитического и внешнеполитического характера, делает Brexit заложником политической целесообразности.
Правительству Т.Мэй предстоит титаническая работа по подготовке аргументов, которые смогут снять опасения у парламентариев. Среди осложняющих факторов может появиться торгово-экономическая политика США во главе с новым президентом Д.Трампом. Помимо этого, британскому правительству придётся искать решения с учётом позиции Шотландии и проблемы статуса Гибралтара.
С одной стороны, вроде бы присутствует однозначность ситуации: в своём решении от 24 января Верховный суд также постановил, что не требуется отдельное согласие на начало запуска Brexit от парламентов Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии, образующих Соединённое Королевство, что правительству Великобритании будет необходимо провести консультации с представителями трёх указанных регионов. Консультации не означают гарантий, что позиция правительства, например, Шотландии будет учтена кабинетом Т.Мэй при разработке плана выхода из ЕС. То есть, консультации не гарантируют реального учёта интересов регионов центральным правительством.
С другой стороны, решение Верховного суда о невозможности начала процедуры Brexit без согласия британского парламента может быть расценено как прецедент. В сложившихся в Великобритании политических реалиях правительство Шотландии может пойти на такой шаг, как обращение в суд с иском, который бы гарантировал реальный учёт правительством и парламентом Великобритании позиции региональных парламентов. Традиционное представление о Великобритании как унитарном государстве всё более сменяется осознанием того, что это Соединённое Королевство – союзное объединение равных в правах регионов. В связи с этим стоит вспомнить недавний референдум в Шотландии и многократные заявления первого министра Шотландии Н.Стерджен о необходимости проведения нового референдума в связи с возможным Brexit.
Британский министр иностранных дел Б.Джонсон отреагировал на решение Верховного суда бодрым уверением, что правительство начнёт процедуру выхода страны из ЕС до конца марта, как и было запланировано.
Но с учётом политических и возможных новых юридических обстоятельств нельзя исключать, что процедура может быть не начата 31 марта, может быть отложена на несколько месяцев.
Владимир Воля
